Как мы проспали новое Осло и даже проголосовали за него
Чтобы не называть виновных в провале 7 октября (их слишком много и сидят они слишком высоко для желающих ткнуть в них пальцем), решено было и принято на уровне национального консенсуса (то есть большинством, а большинство не ошибается – мы же знаем), что виноваты не они, а некая «концепция», которой они придерживались в области безопасности страны вообще и стратегии противостояния ХАМАСу в частности, а она (надо же!) оказалась ошибочной, – из-за этого все и произошло.
Подписаться на Телеграм-канал: https://t.me/+VCLuQx2rUbg3Yjhk
Это очень мудрое решение, можно сказать, Соломоново: волки сыты и аж лоснятся, но и овцы целы – по-прежнему шиплют траву и отрыгивают жвачку для пущей кошерности, то есть довольны все. Концепцию не надо лишать поста до истечения каденции, с позором отправлять в отставку или даже сажать в тюрьму за преступную халатность. От нее достаточно только отказаться – и все: идиллия, как с волками и овцами.
А как узнать, отказались политическое и военное руководство страны от этой ошибочной концепции, которая коварно завела их в тупик, а нас всех лишила безопасности и уверенности в себе, стране и армии, или продолжают следовать ей, не смотря ни на что?
А очень просто! Надо посмотреть, как ведет себя то же самое политическое и военное руководство в сходных ситуациях – по той же провальной концепции или вопреки ей?
Самые упертые из нас, чья вера в мудрость и прозорливость избранного большинством начальства неколебима, наверняка воспримут мое предложение так, что надо дождаться, когда и если случится новое 7 октября – увидеть все воочию и убедиться.
Но есть и другой способ выяснения неясного. Он не такой простой и затратный, а скорее аналоговый. То есть требует некоего осмысления и собственно аналогий.
Однако прежде чем дойдем до них, нам понадобится небольшая историческая и отчасти теоретическая справка…
Условие выживания
Все свои войны, а особенно военные операции между ними Израиль вел ради одной стратегической задачи – обеспечения эффекта сдерживания.
Постоянно находясь в окружении врагов, для которых главное стремление и вечная мечта, – уничтожение еврейского государства и истребление здесь евреев, Израиль может выживать и существовать, только благодаря силе сдерживания. Не будет ее – не станет и его, — сожрут.
Поэтому, как только этот фактор ослабевает, враги вновь предпринимают попытку воплотить свою мечту — и существование Израиля оказывается под угрозой. Что опять требует проведения новой военной операции для восполнения утраченного. Все наши более или менее продолжительные периоды мирной жизни, являлись, по определению Бен-Гуриона, лишь «промежутками между войнами» и длились ровно столько, на сколько нашим врагам хватало болевых ощущений после перенесенного удара и боязни получить следующий – возможно, более сильный и болезненный, а то и смертельный.
Только эти два фактора обеспечивали эффект сдерживания и предоставляли нам возможность относительно мирной жизни в промежутках между войнами – тем более продолжительных, чем сильнее был нанесенный удар и перспектива неизбежного нового.
Ничего хорошего в этом замкнутом круге насилия нет. Евреи – мирный и чадолюбивый народ, и необходимость жить в постоянной боевой готовности, периодических военных столкновениях, в которых ожесточаются и гибнут наши дети, противоречат нашему национальному характеру, ментальности и традициям. Но таким оказалось ультимативное условие нашего выживания на этой земле в окружении наших непримиримых врагов, стремящихся к нашему уничтожению и исчезновению.
Это не про ХАМАС, который сейчас у всех на виду, не про Хезбаллу, не про Иран, не про Египет и даже не про Государство Израиль, которое вроде бы всему причина.
Это национальная идея арабов. С самого начала возвращения евреев сюда, они стремились сделать нашу жизнь на этой земле невыносимой. Мы до сих пор здесь только потому, что находили адекватный ответ на все их попытки достичь своей цели. И этот ответ оказывался эффективным, когда удавалось обеспечить фактор сдерживания, всегда – силовыми методами, другие не срабатывали.
Логика адекватности
Задолго до создания государства, на рубеже 1943-1944 годов, среди арабской молодежи возникло модное поветрие – подстерегать и насиловать еврейских девушек из кибуцев. Тогда в ПАЛЬМАХе создали группу добровольцев. Врач из поликлиники в Афуле провел с ними инструктаж, потренировались на домашних животных – и ребята, переодевшись в арабов, стали отлавливать насильников в деревнях и кастрировать их. Операциям в полевых условиях были подвергнуты всего несколько человек, никого из них не лишили жизни, но возможности насильничать – навсегда. И мода на изнасилование евреек как-то прошла.
После Войны за Независимость, которую, несмотря на явное преимущество в численности, вооружении и уровне подготовки войск, оценки виднейших в мире военных специалистов, прогнозы политиков и аналитиков, арабы проиграли, они нашли, как сделать жизнь евреев в новорожденном еврейском государстве невыносимой.
Потерпев поражение на поле боя, арабские лидеры развязали войну в гражданской сфере. Каждую ночь израильские поселения в приграничье Иордании, Ливана и особенно Египта (тогда владевшего и сектором Газа) подвергались атакам федаинов – банд исламских террористов, в основном, бывших обитателей подмандатной Палестины, сбежавших в соседние арабские страны. Там их местные разведывательные структуры вербовали, организовывали, обучали, вооружали и направляли на израильскую территорию для разбоя, убийств и бесчинств.
Цель была – создание у израильтян ощущения страха и беззащитности. «Вы хотели своего государства? Вот оно у вас есть! Хорошо вам в нем? Бегите, пока не поздно, чтобы завтра с вами не произошло то ужасное, что случилось вчера с вашими соседями!» — таков был посыл, и он начинал срабатывать.
Регулярна армия (насколько можно было называть таковой ЦАХАЛ, находившийся тогда еще в стадии становления) вообще мало приспособлена для противодействия партизанским действиям террористов, которые просачиваются малыми группами для стремительных набегов – и уходят отсиживаться до следующей диверсии за пределы зоны досягаемости, на территорию соседних государств, с которыми война официально закончена, подписано соглашение о прекращении огня.
Тогда армейское командование отозвало из учебного отпуска 25-летнего майора Ариэля Шарона и, не дав ему сдать первую сессию на истфаке Еврейского университета, поручило создать подразделение для защиты пограничных поселений от набегов террористов. Так возник знаменитый «отряд 101», который стал бороться с фидаинами их же методами.
Отчаянные головорезы, которых Шарон собрал со всей армии из числа лично ему знакомых, не сидели в охране кибуцев и мошавов, а действовали на вражеской территории. Каждую ночь маленькими группами они пересекали границу, проникали в деревни, откуда выходили террористы для бесчинств в Израиле, и устраивали там операции возмездия: настигали бандитов в их домах, отлавливали на дорогах – и расправлялись с ними без жалости и сантиментов по законам военного времени и больше никаким.
Это подразделение, получившее поначалу от командования практически полный карт-бланш на методы действий, просуществовало недолго, всего пару месяцев, и, конечно, сорвиголовы Шарона не уничтожили всех арабских любителей покуролесить в израильских поселениях . Но страху нагнали на всех. С появлением «отряда 101» набеги резко сократились, а затем и практически прекратились, хотя отряд уже расформировали.
Арабы прекрасно читают намеки, поданные с достаточной убедительностью, – это часть их культуры. Но фактор сдерживания не создается раз и навсегда. Время от времени его приходится обновлять. Прививки 101-м отрядом хватило почти на двадцать лет, потом эффект ослаб.
Из сектора Газа, который был основным плацдармом фидаюнов, отправлявшихся в набеги на Израиль из Египта, ЦАХАЛ выбил египтян в ходе Шестидневной войны 1967 года. И сектор оказался в ранге «контролируемых территорий». Хотя как раз контролировать его удавалось не очень.
Оставшись без опеки и поддержки своих кураторов из египетской военной разведки, лишившись возможности и стимулов промышлять набегами на израильские поселения, поскольку это стало слишком дорого обходиться им самим, их родным и соседям в своих деревнях, которые перестали быть надежным убежищем из-за ответных рейдов израильтян, ячейки фидаюнов не исчезли сами собой. Просто вынуждено отказавшись от отхожего промысла по ту сторону границы, они сосредоточились на разбое местном — по эту ее сторону. В течение короткого времени ситуация в анклаве стала выходить из-под контроля. Банды боевиков терроризировали население, устраивали диверсии и теракты против израильтян…
И в 1971 году Ариэль Шарон, тогдашний командующий Южным военным округом, в зону ответственности которого входила Газа, решил покончить с этой бандитской вольницей методом, опробованном им в отряде 101. Возглавить эту миссию он предложил своему бывшему сослуживцу, 25-летнему же, по совпадению, офицеру спецназа Меиру Дагану, которого через три десятилетия, уже будучи премьером, позовет возглавить Моссад. И связь между этим двумя приглашениями с промежутком в тридцать лет — самая прямая.
Даган взялся за дело с присущим ему размахом. Начал с того, в первой же хитроумной операции он и его бойцы, выдающие себя за палестинских фидаюнов из Ливана, заманили на встречу и на ней же посекли из автоматов в упор верхушку боевиков Газы. Затем создал первое в армии регулярное подразделение «мистаарвим» — то есть псевдоарабов — «Римон», и они стали действовать в гуще палестинского населения, сваливаясь на террористов неожиданно и сокрушительно без всякой жалости. Сам Даган запомнился разъезжающим по Газе на джипе с доберманом в ногах и пулеметом на соседнем сидении, и останавливался он не только затем, чтобы попить воды и заправиться.
Страху на арабов они навели немеряного. В течение считанных месяцев (я даже встречал оценку – двух) Газа из царства уголовного террора стала самым благополучным местом на «территориях» и оставалась таковым полтора десятилетия — вплоть до первой интифады 1987 года.
Так достигается и так работает эффект сдерживания.
Я привел всего три примера из многих. Они лишь иллюстрируют общее правило, почти не знающее исключений.
Израиль жив лишь потому, что всегда находил адекватный ответ на вызовы врагов в их попытках сделать его жизнь невозможной.
Ни один удар не должен быть безответным. Только соблюдение этого правила, усвоенного противоположной стороной, обеспечивало нам периоды мирной жизни – те самые «промежутки между войнами».
Попытка альтернативы
Вынужденное следование этому правилу не просто неудобно для развитого общества, оно изнурительно. Необходимость обеспечивать свое существование на этой земле периодическими кровопусканиями претит нашему национальному характеру и отрицательно влияет на дух общества. Рано или поздно должны были возникнуть массовая усталость и вызванное ею стремление сойти с этого замкнутого круга насилия – даже на ходу, даже ценой риска и возможных потерь.
Это разочарование и отчаяние были экстраполированы к началу 90-х в идее мирного урегулирования с палестинцами путем уступок им. Так возник «процесс Осло», в котором на момент его возникновения была своя логика: если не удается достичь мира силой — стоит испробовать альтернативный путь в обратном направлении.
Необходимость «сменить дискету» (в тогдашних компьютерах использовались такие носители информации), считалось прогрессивным явлением в отличие от косной приверженности прежней жесткой линии и стало чем-то вроде новой религии израильских левых, которых тогда поддерживала половина населения страны и заметное большинство интеллектуалов.
Когда светлые надежды рамат-авивских мечтателей, воплощенные в новом государственном курсе, взорвались нам в лицо живыми бомбами террористов-самоубийц в автобусах, ресторанах, торговых центрах и на перекрестках, израильтяне массово стали требовать от правительства прекратить опасный эксперимент над ними – и вернуть фактор сдерживания, применив гораздо большую жесткость и силу .
Однако сторонники «политики мира» во власти и истеблишменте проявляли упорство, утверждая, что на переправе нельзя менять не только коней, но и курса.
«Вы считаете, что только жесткими силовыми мерами можно лишить их мотивации убивать нас? — надсмехались над «скептиками» приверженцы «мирного процесса». — Кого вы хотите запугать смертью – фанатиков, которые сами себя взрывают? Какой большей карой можете им пригрозить, чем та, которую они себе выбирают сами как благо?»
В общественном сознании стали культивировать тезис, что настоящая сила заключается в умении не применять ее. Что нам нужна не сила сдерживания врага, а собственная сдержанность. Это в русском однокоренные и почти одинаковые слова, а на иврите – едва ли не антонимы. Противное русскому уху слово «ипук» («сдержанность») повторялось из каждого утюга как заклинание.
Израиль отказался от правила, которое соблюдал с момента возникновения и даже до провозглашения государства: не оставлять безответным ни одно нападение на своих граждан. Это стало и физически невозможно: в разгар Второй интифады взрывы террористов-камикадзе происходили практически каждый день.
Даже арабы недоумевали и не решались поверить во внезапную кротость израильтян. Помню первое появление на публике Арафата после чудовищного теракта у тель-авивского Дельфинария 1 июня 2001 года, где погибли более двадцати подростков, в основном, русскоязычных. Удар нам нанесли в самое сердце. И после такого грандиозного успеха вождь палестинского террора поднялся на трибуну, как на эшафот, — согбенный, пряча глаза, у него дрожали губы, это был настоящий испуг – «раис» ждал страшной мести израильтян. Но ее не последовало тогда.
Понадобился взрыв пасхального седера в нетанийской гостинице «Парк» в марте 2002-го, чтобы терпение израильского руководства кончилось. Вот после него началась операция «Защитная стена», которая положила конец террористическому наступлению Второй интифады.
Что это было? Восстановление фактора сдерживания – старым силовым методом. Рискованный и дорогостоящий эксперимент по умиротворению террористов собственной сдержанностью не сработал. Сейчас легко говорить, что он был обречен на провал, — мы ведь уже знаем результат. Но тогда, когда все начиналось, еще существовали иллюзии, теории альтернативного пути и надежды достичь мира миром.
В 2004 году в рамках телепрограммы «Персона», которую вел тогда, я интервьюировал отца «мирного процесса» Шимона Переса. Это был недолгий период, когда он не занимал никаких государственных постов и потому, как мне казалось, мог быть откровенным. Я даже попытался попрекнуть его недальновидностью в отношении палестинцев и спросил, не испытывает ли он раскаяния за проявленную наивность?
Мэтр посмотрел на меня со снисходительным сожалением и сказал поучительно, как втолковывают недоумку:
— Кто из нас наивен и недальновиден? Сколько поколений ирландцев вели террористическую войну с Британией и англичанами, но убедились в бесперспективности этого пути – и на наших глазах отказались от террора. Если это произошло с ирландцами – почему не может произойти с палестинцами?
Мне было, что возразить, хотя я не позволил себе озвучить это неполиткорректное замечание, но Перес догадался и продолжил:
— Конечно, мы бы хотели, чтобы нашими соседями были шведы, норвежцы или голландцы. Но наши соседи – арабы. Они тоже хотели бы, чтобы на нашем месте оказался кто-то другой, поскольку и мы не сахар. Однако им от нас никуда не деться, как и нам от них. Придется жить и уживаться с тем, что есть. И арабы такие же люди, как все: стремятся жить хорошо, в спокойствии и достатке, иметь доступ ко всем благам цивилизации. Каждая арабская мать хочет видеть своего сына живым и процветающим, а не бедствующим или мертвым. Как всякая еврейская мать – здесь нет никакой разницы. Надо предоставить им такую возможность без необходимости воевать за нее – и они не будут воевать с нами, если смогут получить желаемое миром…
Так на бытовом уровне выглядит суть «философии Осло» из уст ее основателя, идеологическая парадигма левого Израиля на рубеже XX-XXI веков. И логика в ней есть. Нет ей лишь подтверждения жизнью. Жизнями многих израильтян пришлось заплатить за осознание этого несоответствия.
Винт с резьбой
Болезненная прививка Второй интифадой избавила израильтян от иллюзий Осло. В политическом аспекте это обернулось тем, что левые практически навсегда лишились всяких шансов на возвращение к власти и остались только в качестве жупела, которым их идеологические антагонисты пугают легковерную публику, чтобы получать голоса. В области безопасности Израиль вернулся к старому проверенному способу обеспечения фактора сдерживания и возвращения его силовыми методами, когда страх возмездия у врагов притуплялся.
Попытки терактов и сами теракты продолжались. Но ни один из них не оставался безответным, и чем чувствительнее оказывался сам теракт, тем более суровым был ответ на него.
Уходящий тогда в отставку глава военной разведки АМАН Аарон Зеэви-Фаркаш рассказывал мне в интервью, как израильское руководство искало форму адекватной реакции на теракты самоубийц.
В разгар Второй интифады, на пике атак палестинских камикадзе, премьер Ариэль Шарон созвал к себе на совещание руководителей силовых структур. Кроме Зеэви-Фаркаша, там были начальник Генштаба Шауль Мофаз, глава ШАБАКа Ави Дихтер и директор Моссада Меир Даган. Вот они впятером и обсуждали, чем осадить ищущих смерти. И решили: убивать надо тех, кто посылает на гибель живые бомбы, — не исполнителей, а их руководителей и наставников – отрывать не звенья цепочки, а голову. Им своих шахидов не жалко – а самих себя?
Это сработало. Жизнь подтвердила, что на любой вызов находится адекватный ответ, если следовать основополагающему проверенному принципу. На каждую хитрую гайку можно найти винт с резьбой – только не надо прятать руки за спину и отводить глаза от реальности.
Перемена базы, сохранение тенденции
После «Защитной стены» территория ПА в Иудее и Самарии, куда террористы убегали прятаться после вылазок в Израиль и пополнять запас взрывчатки, перестала быть безопасной для них и недоступной для бойцов ЦАХАЛа и ШАБАКа. Главной базой террора стала Газа.
Основатель и вождь ХАМАСа шейх Ясин посылал оттуда шахидов стадами, как овец на закланье. Ликвидации высокопоставленных командиров ХАМАСа не снижала активности – голова оставалась цела, продолжала вынашивать планы новых диверсий и призывать на джихад. Но 22 марта 2004 года отлетела и она – от духовного лидера после утренней молитвы в мечети остались только инвалидная коляска и домашние туфли без задников.
Превращение шейха в шахида произвело на палестинскую улицу глубокое впечатление – у этих израильтян нет ничего святого! А когда через три недели тем же путем отправился к гуриям и преемник Ясина во главе «движения сопротивления», дипломированный педиатр доктор Рантиси, над ХАМАСом стали потешаться не только в Израиле, но и в Газе, и в Рамалле. Из грозного охотника он превратился в травленую дичь. Битых на Востоке не прощают, судьбу свою им не вручают. ХАМАС стал посмешищем, ему грозило электоральное банкротство. Оно казалось неминуемым.
Если бы на помощь поверженному фавориту палестинской улицы не подоспел Израиль.
Как в начале 90-х проигравшего по всем статьям, брошенного основными спонсорами Арафата с его никчемной уже ООП поднял из грязи и наградил почти государственными полномочиями левый Рабин, так в 2005-м спас от забвения дважды обезглавленный, деморализованный, бессильный и презираемый даже арабами ХАМАС правый Шарон.
Инициированное им «размежевание» — то есть односторонний вывод из сектора израильских войск и ликвидация там еврейских поселений – однозначно было воспринято палестинской улицей как грандиозная победа ХАМАСа, капитуляция перед ним Израиля и однозначное подтверждение популярного у арабов утверждения «Евреи понимают только силу», которой они убеждают себя в необходимости продолжения террора, несмотря на то, что он приносит им очевидный вред. ХАМАС из посмешища превратился в героя, взлетела мотивация к войне с Израилем у палестинской массы.
Практика мстит за отказ от теории
И «Осло», и «размежевание» — ветви одного гнилого дерева, именно потому они и принесли одинаковые плоды. Оба эти наши капитулянтские отступления – не просто трагические ошибки политического руководства и заблуждения значительной части израильтян. Это — стратегические провалы, грозившие и продолжающие грозить нам потерей страны.
Все уже давно объяснено и обосновано теорией сионизма. Ровно сто лет назад, в 1924 году, в своей программной статье «О железной стене» основоположник правого сионизма Владимир Жаботинский сформулировал ультимативно необходимое условие нашего существования здесь во враждебном окружении и предостерег от попыток задабривания арабов (которых тогда еще не называли палестинцами – КГБ еще придумало этот ярлык).
«Покуда есть у арабов хоть искра надежды избавиться от нас, — писал он, — они этой надежды не продадут ни за какие сладкие слова и ни за какие питательные бутерброды, именно потому, что они не сброд, а народ, хотя бы и отсталый, но живой. Живой народ идет на уступки в таких огромных, фатальных вопросах только тогда, когда никакой надежды не осталось, когда в железной стене не видно больше ни одной лазейки».
«Осло», и «размежевание» были прямым и точным нарушением этого предостережения. Они как раз проделали бреши в «железной стене» — и посреди полной для них безвыходухи дали арабам ту самую надежду избавиться от нас.
Известно, что теория, не подтвержденная практикой, неверна. Но и практика, противоречащая теории, ошибочна изначально.
Так почти за 70 лет до «Осло» и выпестованной Пересом идеи «Нового Ближнего Востока» Жаботинский предсказал ее провал и обосновал его причину.
Но мы были бы не мы, если бы и после ясного предостережения, и после очевидного провала Осло не подложили себе под ноги те же грабли, чтобы наступить на них со всей дури снова — и получить по лбу в ту же шишку для просветления мозгов.
Универсальное устройство граблей
Как у апологетов Осло, так и у сторонников «размежевания», конечно, была своя позитивная логика. Они утверждали, что это не капитуляция, не бегство. Что все ровно наоборот: освобождение сектора Газа от еврейского присутствия развяжет Израилю и ЦАХАЛу руки. Теперь на любой обстрел, любые агрессивные действия из террористического анклава мы сможем отвечать со всех нашей мощью – не боясь задеть своих.
Мне рассказывал в интервью Реувен Ривлин (на тот момент уже бывший председатель Кнессета), как Шарон, с которым они дружили около полувека, уговаривал его перейти из «Ликуда» в «Кадиму» (партию, напомню, созданную им под идею и для осуществления «размежевания»).
Обещал златые горы, в том числе возвращение кресла спикера Кнессета, а по истечении каденции – пост президента, о котором Ривлин тогда только мечтал, и все на политическом Олимпе об этом знали. Предложение было исключительно заманчивым. Но Ривлин (в тогдашнем «Ликуде» были такие люди) не мог его принять по идеологическим соображениям. Он считал, что уход из Газы опасен для Израиля.
— Ты же меня знаешь, — заверял его Шарон. – Если они выпустят по нам хоть одну ракету – я их сотру!
— Арик, а если тебя не будет? – якобы возразил ему Ривлин.
— Но я же здесь! – успокоил его Шарон.
И через несколько месяцев впал в кому.
Примерно так же рассуждал Рабин, когда его попрекали за то, что он дал оружие воинству Арафата. «Если они обратят это оружие против нас, — уверял он, — их не будет!» Все произошло иначе не потому, что его убили, а Шарон впал в кому.
Первый раз палестинские «полицейские» повернули оружие против израильских солдат в 1996 году, в ходе беспорядков из-за открытия «тоннеля Хасмонеев» под Храмовой горой. Премьер-министром уже был Биньямин Нетаниягу, тогда — бесспорный лидер правого лагеря. И никакого разоружения палестинской «полиции», ликвидации Палестинской автономии не произошло. Миром договорились – и тоннель закрыли.
Потому что дело не в личностях, не в правизне-левизне. Дело в стратегии безопасности. В ней, как в шахматах, — нельзя брать ход назад. Как в шахматах – кто не умеет видеть на несколько ходов вперед, — проигрывает. Позиция меняется безвозвратно, и одним ходом ее не вернешь.
Осло стало стратегическим разворотом, брешью в «стене», оно дало Арафату надежду одолеть нас. Было лишь вопросом времени, когда он устремится в эту брешь. И такой же надеждой ХАМАСу стало «размежевание».
Голосование без головы
У «размежевания» поддержка в обществе была значительно меньше, чем у Осло, — прививка Второй интифадой продолжала действовать.
Противники или даже скептики отступления из Газы опасались, что оно, как и в случае с Осло, приведет лишь к усилению террористической активности. Главная угроза со стороны ХАМАСа в то время была – ракеты, тогда еще примитивные «Кассамы» с дальностью 3-10 км, которые достигали только многострадального Сдерота, а также кибуцев и поселков приграничной полосы. Но было понятно, что приближение пусковых установок к границе и неизбежное совершенствование ракетного арсенала ХАМАСа расширит диапазон обстрелов израильской территории вплоть до аэропорта Бен-Гурион и Гуш-Дана. А политики партии «размежевания» «Кадима» и самодеятельные сторонники «избавления от обузы Газы» стыдили этих паникеров и ретроградов и в полном созвучии с обещанием Шарона Ривлину утверждали, что как раз теперь обстрелы прекратятся – ХАМАС не самоубийца и не станет вызывать огонь на себя.
Кто оказался прав – теперь-то не вопрос. Но пикантность не в этом.
«Размежевание» завершилось в сентябре 2005 года. А в начале 2006 года были назначены новые выборы. ХАМАС не стал ждать, и сразу же после эвакуации войск и ликвидации еврейских поселений в секторе на их месте возникли тренировочные лагеря боевиков, пусковые установки ракет – и оттуда начались обстрелы израильской территории, в зону огня вслед за Сдеротом попал Ашкелон.
Как же себя повел израильский избиратель? Стал ли он наказывать партию размежевания, чья политика привела ровно к противоположному результату – и вместо тишины в Газе оттуда полетели ракеты на головы и дома жителей юга?
Ровно наоборот! Опросы предвещали Кадиме фантастический успех – 40 мандатов. Но, видимо, из-за того, что народный любимец Шарон уже в январе слег в коме, и его место во главе партии и в перспективе – правительства досталось лишенному харизмы Ольмерту, результат оказался скромнее. Но и он был впечатляющим – 29 мандатов. Больше, чем у всех!
Так израильский избиратель наглядно показал, что он голосует исключительно сердцем – напрочь отключая голову.
Нам некого винить за то, что у руля страны у нас раз за разом оказываются пустозвоны, себялюбцы, лжецы, неумехи и слепцы – это мы так выбираем.
Принцип неотвратимости
Очень скоро ситуация с Газой вошла в рутину. Ракеты летели на израильскую территорию в режиме моросящего дождя. По мере улучшения ракетного арсенала террористов зона обстрелов расширялась, достигая уже и центра страны. Израиль лениво огрызался, нанося ограниченные ответные удары по отдельным объектам и базам боевиков, стараясь не задеть их самих, а то и просто по дюнам и сараям – лишь бы обозначить ответ.
Время от времени ХАМАС по своим внутренним причинам (кончались деньги, горючее, бетон для строительства тоннелей, обострялись отношения с палестинской администрацией в Раммале, возникало недовольство населения и т.д.) переводил обстрелы из режима моросящего дождя в ливневый, — из Газы летели не одиночные ракеты, а десятки веером, загоняя треть страны в бомбоубежища. Или проводил диверсии на КПП и в других местах вблизи границы, совершали похищения израильтян.
Тогда, чтобы погасить эскалацию, сбить с ХАМАСа спесь и показать, что Израиль не намерен мириться с таким уровнем агрессии, проводились военные операции в Газе. Крупных, с мобилизацией резервистов, применением бронетехники и авиации, ликвидацией высокопоставленных полевых командиров, было три. Две из них включали наземное вторжение в Газу.
В обеих (в 2009 году и в 2014-м) активные боевые действия прекращались, когда силы ЦАХАЛа находились в нескольких шагах от верхушки ХАМАСа, полного уничтожения этой организации как военной структуры. Все и в Израиле, и в мире, и в самой Газе понимали, что это лишь политическое решение. Что военно-технических препятствий к достижению такого результата нет. Захотим – сделаем.
Этого отрезвляющего душа главарям террористов обычно хватало на несколько лет. Они убеждались, на чьей стороне сила, и не рисковали какое-то время переполнять чашу терпения Иерусалима и провоцировать Израиль на новый показательный урок – вдруг на этот раз евреи рассвирепеют и доведут его до конца?
Убедившись в бесперспективности прямого вооруженного столкновения с Израилем, они решили затопить его безоружной палестинской массой.
В седер Песах 2018 начались организованные ХАМАСом «Марши возвращения». Каждую пятницу после молитвы в мечетях многотысячные толпы газаватов за небольшую мзду, строго по таксе (100 долларов за участие, 300 за ранение, 3000 за гибель), стали штурмовать разделительный забор с целью прорыва на израильскую территорию.
Если бы им это удалось, то, что произошло 7 октября в приграничных кибуцах, случилось бы уже тогда.
Но тогдашний министр обороны Либерман (теперь мы знаем, что записку с описанием подобного сценария он подал премьеру еще в 2016 году. – В.Б.) настоял, чтобы армия ни в коем случае не допустила прорыва. Штурмующих забор террористов останавливали не брандспойтами, которые дали бы мировым СМИ жалостливые картинки с вымокшими «мирными демонстрантами», а живым огнем. Снайперы били по ногам, а взобравшихся на ограждение особенно активных боевиков, сбивали оттуда прицельно.
Это сильно остудило энтузиазм газаватов. Массовость «маршей» стала спадать, ХАМАСу удавалось привлекать к ним лишь своих активистов и «бюджетников» — служащих, получающих зарплату от хамасовской администрации. Не иссякала мотивация к продолжению штурмов только у главарей. Но и ей нашлось противоядие.
Пик «протестных маршей» планировался на 14 мая – в годовщину основания Израиля, что палестинцы отмечают как День Накбы – национальной катастрофы. Тогдашний глава ХАМАСа в Газе Исмаил Хания пообещал вывести к границе с Израилем 100-тысячную толпу.
Решающий штурм был назначен на 4 часа дня. Примерно в это же время за Ханией прибыл вертолет из Египта. Вождя срочно вызвал на ковер начальник египетской разведки генерал Аббас Камель. Это было предложение, от которого нельзя отказаться — Хания полетел.
Генерал подержал его в приемной, а когда допустил к себе, стал на него орать, и в ходе выволочки предупредил: Израиль готов возобновить точечные ликвидации хамасовской верхушки. Если Хания немедленно не отведет толпу от израильской границы, Египет умоет руки – и даст израильтянам сделать, что они хотят. У Хании был резон принять предупреждения Камеля со всей серьезностью и отнести их непосредственно на свой счет.
В 5 часов вечера – то есть менее чем через час после получения лидером ХАМАСа точечного предупреждения — народный гнев на границе внезапно угас, и беснующиеся толпы спокойно разошлись по домам. Как по приказу. Который, разумеется, был: одно дело подставлять под израильские пули подчиненное стадо, другое – собственную голову.
Так работает механизм сдерживания. В Израиле всегда это знали и всегда применяли, особенно в моменты обострения ситуации. И даже упомянутые случаи отказа от него подтверждали, что работает он только так.
Тихое Осло
Сбой произошел в том же году. В ноябре 2018-го ХАМАС, накопивший к тому времени беспрецедентно большой запас ракет, в том числе повышенной дальности, предпринял новое наступление на Израиль – на этот раз традиционными методами. За двое суток из Газы по израильской территории было выпущено более 700 ракет.
Это был демонстративный вызов, явная проверка на вшивость. «У вас все в порядке? – словно предупреждал ХАМАС из-за дымовой завесы от взлетающих ракет. – А у нас – нет! И теперь мы меняем правила игры: наши проблемы будут вашими! Вы не отсидитесь в покое, пока нет покоя у нас».
На самом деле проблемы ХАМАСа были из-за обострения его отношений с палестинской администрацией в Рамалле, отказавшейся делиться с Газой деньгами международной помощи палестинцам. Но демонстрировать силу и гнев хамасовцы могли, лишь обстреливая израильские города и поселки. Ну, не палестинские же!?
Так Израиль превращался в мальчика для битья в чужом и непримиримом братском споре.
И это, и 700 ракет за двое суток, по всем предыдущим канонам противостояния с Газой, заслуживало адекватного ответа. Умеренные обстрелы израильскими ВВС отдельных хамасовских объектов нельзя было считать таковым. ХАМАС, окончательно войдя в роль сильной стороны конфликта, потребовал прекратить и эти символические удары, пригрозив, в случае ослушания, обстреливать еще и Тель-Авив. Это была уже не наглость, а сверх наглость.
Министр обороны настаивал на проведении военной операции – необязательно наземной, но наносящей существенный урон инфраструктуре ХАМАСа и ликвидации его главарей.
Однако премьер-министр выбрал другую форму реакции на эскалацию. Не усмирения ХАМАСа, а умиротворения его. Он принял ультиматум террористов. И вместо сокрушительного удара по ним дал указание о прекращении огня и отказе от практики точечных ликвидаций хамасовских лидеров. Зато ввел новую — передачу властям Газы десятков миллионов долларов из Катара — в чемоданах, наличыми.
Как и в случае с Осло, и с «размежеванием», здесь была своя позитивная логика.
Если можно обеспечить тишину не силовыми методами, не сокрушительным ударом по врагу, а задабриванием его – почему не использовать этот путь? Не надо рисковать жизнью солдат, отношением мировой общественности, тратиться на призыв резервистов, загонять в бомбоубежища гражданское население, лишать страну привычного образа жизни с неизвестным результатом – и получить в итоге то же, чего хотим добиться этими затратами, потерями и усилиями, – мира и покоя, которые получим и так.
Если ХАМАС предпринял массированный обстрел из-за того, что у него кончились деньги – давайте дадим ему эти деньги сами, тем более, что они не наши, а катарские!
Ну, разве не мудрое решение? Если бы речь шла о коммерческом предприятии размером с квартальную лавку – несомненно. Но речь идет о стране, обреченной жить и выживать во враждебном окружении. И тут критерии иные.
В ноябре 2018-го случился слом системы – концепции, на которой строилась безопасность нашей страны.
Более того – отказ от принципа, ради осуществления которого она создавалась.
Ведь что тогда случилось? Израиль впервые в своей истории показал, что он боится воевать. Что он готов платить своему врагу за право жить и не быть битым. Как лавочник в галуте задабривал отступными урядника, городового, соседа-погромщика – лишь бы не трогали, не грабили, а если грабили и били, то несильно, по-божески.
Идея сионизма родилась, чтобы избавиться от этой участи, еврейское государство возникло, чтобы этого не было никогда. И вот через 70 лет глава этого государства вернул нас в то, изжитое уже многими лишениями, свершениями и подвигами, положение униженного терпилы.
Так родилась та пресловутая «концепция», которая привела нас к 7 октября.
В том, что случилось в ту «черную субботу», есть, безусловно, вина очевидных оперативных провалов армии и разведки. Но привела к 7 октября именно «концепция», которая была следствием сугубо политического решения.
Для принявшего его премьера не требовалось ошибочных оценок и сведений разведки. Достаточно было жизненного опыта и элементарного предвидения. Любому выросшему в бандитском районе известно, что того, кто боится драться и показывает это, обязательно будут бить. А того, кто готов платить за то, чтобы его не били, будут бить с особой охотой и ожесточением, потому что это выгодно – за это платят!
Да, в отличие от многих из нас, у Биби не было опыта выживания в бандитском районе с детства, однако у него лучше, чем у нас, должно было быть понимание того, что Ближний Восток – как раз такой бандитский район, где слабости не прощают. А уж «процесс Осло» вообще разворачивался у него на глазах – и на каких иллюзиях строился, какие принципы нарушил, и к каким результатам привел, он знал, уже будучи политиком и политическим лидером .
Это был его личный осознанный выбор — отринуть принцип «железной стены» Жаботинского, духовным наследником которого Биби себя выставляет, и пойти по пути Переса: дать арабам надежду одолеть нас, уступками, отказом от силового противостояния заслужить их благосклонность. Это было повторение логики Переса даже в деталях: платить террористам за тишину, поскольку все, чего они хотят, — благополучной, безбедной жизни, и надо им ее дать, вопрос лишь цены. Старая еврейская мудрость: если проблему можно решить деньгами, то это не проблема, а расходы.
Так в ноябре 2018-го мы получили новое Осло. Только без горячих дискуссий в обществе, противостояния лагерей в Кнессете, необходимости подкупа недостающих голосов за министерские посты с персональным «Мицубиси», как четверть века назад. Биби, мастер политических игр, провел этот левый переворот без объявления войны, кулуарным решением кабинета безопасности.
В кабинете оказался только один, кто резко и публично выступил против этого ренегатства и в знак протеста продал в отставку с поста министра обороны. Это был Либерман, которого совершивший левый переворот Нетаниягу затем определил в леваки. И вслед за ним все его многочисленные соратники и сторонники стали облизывать этот ярлык, по слепоте не замечая, что перепутали полюса.
Реальность развивается независимо от наклеивания ярлыков. Если следовать тем же путем, неизбежно придешь к тем же результатам. Стоит ли удивляться, что так же, как умиротворение террористов, затеянное в Осло, привело к небывалой волне террора самоубийц и Второй интифаде, капитуляция перед террором, выбранная в ноябре 2018-го, привела к трагедии 7 октября?
Порядок приоритетов
Какой степенью отсутствия политической прозорливости и политической слепотой надо обладать, чтобы не предвидеть этот результат? Можно ли предположить, что Биньямин Нетаниягу, опытный политик и поживший человек, известный среди прочего своей подозрительностью и хитростью, совершенно не понимал, как воспримут лидеры ХАМАСа боязнь Израиля с ними воевать, на что используют полученные от него гарантии неприкосновенности и десятки миллионов бесконтрольных денег? Конечно, нет! У Биби множество тяжелых недостатков, в принципе несовместимых с занимаемой им должностью, но наивности и глупости нет в их числе.
Конечно, он не верил во внезапную кротость ХАМАСа и знал, что главари террористов тратят поучаемые с его благословения деньги не на благотворительность, не на коммунальное хозяйство в Газе, крайне запущенное и разваленное, а на себя и главным образом – на увеличение своей военной мощи, которую намерены применить не против инопланетян, а против израильтян.
Так почему же он пошел на это? Речь ведь шла о стратегии нашей безопасности, о нашей безопасности вообще!
Если знал, предполагал последствия, более того, был предупрежден – и все равно сделал, значит, были у него на тот момент более важные соображения, чем риск для безопасности.
Искусство руководителя, тем более руководитель такого ранга, премьер-министра воюющей страны, — это всегда выбор приоритетов. Он не может заниматься всеми вопросами сразу – должен выбирать, какой на данный момент самый важный, какой надо решать сейчас, какой потом. Это естественно.
Какая же проблема была для Нетаниягу самой важной тогда, в ноябре 2018-го, что он позволил себе пренебречь на тот момент очевидными рисками в сфере безопасности?
Обозреватели высказывали разные соображения по поводу того, почему Нетаниягу выбрал путь косвенной поддержки ХАМАСа. Основной посыл – потому что таким образом он ослаблял позиции палестинской администрации в Рамалле. Якобы таким образом Нетаниягу исключал вероятность создания палестинского государства. Поскольку мировое сообщество настаивает на создании единого палестинского государства, включающего Газу и «Западный берег», а пока в Газе властвует ХАМАС, он никогда не поладит с ПА в Рамалле – и таким образом создание палестинского государства ситуативно невозможно.
Хитро? Еще бы! Но если бы расчет был именно таков, можно было бы предположить, что в этом есть некая политическая стратегия.
А все гораздо хуже. Стратегии не было никакой. Была внутриполитическая тактика.
Нетаниягу очень не нравилась существовавшая на тот момент правящая коалиция. Он собирался ее изменить. И наметил на начало 2019 года новые выборы. Но не хотел выходить на них, когда будут погибшие на фронте, обстрелы в тылу. Так что начинать военную операцию в конце 2018 года считал для себя совершенно неприемлемым. Можно купить кратковременную тишину, пусть даже с риском стратегических потерь потом , – купим. Вот и вся мудрость!
Возможно, в планах Биби было уже после выборов, без всякой спешки, осадить ХАМАС привычными силовыми методами. Но выборы оказались не совсем удачными. «Ликуд» стал крупнейшей фракцией, однако коалицию сформировать не смог. Пришлось водить этот непонятливый народ на новые выборы, как на переэкзаменовку, — пять раз.
И когда с пятого раза Биби, наконец, удалось создать коалицию своей мечты (вот с этим правительством — неумех, горлопанов и мародеров), она занялась самым необходимым государству Израиль на тот момент – юридическим переворотом, чтобы обеспечить своей власти полную бесконтрольность. Ради этого не жалко было взбудоражить всю страну, расколоть народ и снова дать врагам надежду одолеть нас. Таков порядок приоритетов.
Пять лет народ Израиля занимался самым главным для себя — сохранением у власти своего прозорливого вождя – Биньямина Нетаниягу — и возвращением его во власть. А ХАМАС все это время готовился к 7 октября. Преуспели обе стороны. Ведь настойчивость в достижении поставленной цели рано или поздно бывает вознаграждена.
С чем вернется Иран?
Но теперь, когда гибельность новой концепции была со всей очевидностью жестко доказана практикой, мы от нее отказались?
Проверим себя на прозрачной аналогии, которую жизнь не преминула подкинуть нам в качестве контрольного теста.
После массированной атаки Ирана на Израиль в ночь на 14 апреля в высших правительственных кабинетах и главных штабах мучительно размышляли, а в обществе, СМИ и соцсетях горячо обсуждали – каким должен быть наш ответ. Разброс мнений сводился к двум диаметрально противоположным вариантам, которые тут же, по ходу их изложения, обрастали комментариями и возражениями.
Вариант №1. Ответить – с полагающейся Ирану жесткостью и присущей некогда Израилю силой. И этим ввязаться в куда более тяжелую, чем сейчас, войну, которая может стать общерегиональной, а если верить предсказаниям Трампа – даже мировой. С неизвестным результатом, неоднозначным эффектом и непредсказуемой продолжительностью, зато неизбежным внешнеполитическим уроном: не Иран, а Израиль станет мировым изгоем.
Вариант 2. Не отвечать. Счесть нападение Ирана ответным ударом после ликвидации генерала КСИР в Дамаске, на чем, согласно предложению Ирана же, можно прямую военную конфронтацию прекратить. И таким образом получить тишину не в результате долгой и тяжелой войны, а без нее.
То есть, по прямым последствиям, второй вариант настолько выигрышнее первого, что даже непонятно, над чем тут было голову ломать? Все ведь просто: один вариант – убыточный, плохой, а второй – хороший, сплошные выгоды!
Но политика тем отличается от розничной торговли, что прямая и быстрая выгода в ней может привести к тяжелым потерям в перспективе.
Как распознать такую опасность?
Никому же не дано знать заранее, что произойдет, пока это не произошло. Однако знание некоторых закономерностей все же дает возможность понять или хотя бы представить, что произойдет в результате тех или иных действий.
А по поводу ситуации с Ираном у тех, кто принимал решение, была довольно прямая подсказка. Мы до нее еще дойдем, а пока отдадим себе отчет в том, что те колебания между «отвечать – не отвечать» уже неактуальны – они в прошлом.
Поскольку руководство страны, выбирая между двумя взаимоисключающими вариантами, остановилось на третьем – чудесным образом совместившем оба противоположных.
Официальных сообщений не последовало, но все всё знают и без них. А военные обозреватели, имеющие доступ к информации из источников в сфере безопасности, обнародовали подробности.
В ответ на более трехсот иранских дронов и ракет Израиль запустил по Ирану одну. И этой одной вырубил локатор региональной иранской ПВО (скорее всего, российского ЗРК С-400 или С-300), прикрывающей среди прочего ядерные объекты в провинции Исфахан, а по некоторым сведениям – вообще чуть не половину Ирана. Их ПВО ослепло!
Изящно? Не то слово! Мудро? Еще бы! Силовой ответ состоялся, урон агрессору нанесен. Но с такой деликатностью, что Ирану нет никакого смысла развязывать в отместку полномасштабную войну, а наоборот, ему легко сделать вид, будто ничего не произошло, что и было сделано.
Вопрос лишь – насколько этот изящный, точный и убедительный удар способствовал главной цели – обеспечению эффекта сдерживания?
Попробуем понять это на простой бытовой аналогии. Вот известный квартальный хулиган подстерег тебя возле дома – и ударил со всей дури, на которую способен, по лицу. А ты в ответ засучил рукав по плечо, с силой согнул руку в локте – и продемонстрировал ему, какой у тебя большой и мощный бицепс.
Испугает это его, удержит от нового нападения? Смешно надеяться . Потому что и последний гопник знает, что в драке побеждает не тот, кто круче выглядит и даже не тот, кто сильнее, а тот, кто готов драться, не боится его и ни в коем случае не даст себя в обиду.
В нашем ответе на иранскую атаку мы показали бицепс. И свое нежелание наносить напавшему на нас непоправимый урон. Это никак не удержит Иран от нового нападения. Наоборот – стимулирует его.
Не только у принимавших решение о крайне умеренной реакции на агрессию, но и у нас у всех есть подсказка, как поступит Иран, получив такой красноречивый намек.
Получив в ноябре 2018-го в ответ на массированный обстрел свидетельство о неспособности Израиля воевать, подкрепленное отступными в виде катарских миллионов, ХАМАС отправился готовить новое, гораздо более мощное наступление на этого слабака – и 7 октября 2023 года вернулся уже с накопленной мощью — не с сотнями, а с тысячами ракет и тысячами боевиков, прорвавшими границу.
Можно даже не гадать, с какими возросшими возможностями предпримет свое новое наступление Иран.
У него к тому времени будут не только многие тысячи более совершенных ракет и дронов, но и ядерное оружие, обладание которым Израиль не смог предотвратить, занятый более важными делами для своего руководства.
Потому что «концепция», которая привела нас к 7 октября, не изменилась, в чем можно было убедиться и после иранской атаки в апреле.
Бачилы очи, шо купувалы…
Однако наивно было бы предполагать, что эту «концепцию», банкротство которой стало очевидным 7 октября, отменит то же руководство, тот же лидер, который к ней привел в силу своих личных приоритетов. Оно и он до сих пор во главе государства. И судя по их риторике и действиям, не собираются уйти от руля – по крайней мере, пока продолжается война. А она будет продолжаться, поскольку уходить они не хотят, на исход выборов после войны повлиять не могут, а на ее продолжение – вполне.
Это Израиль не достиг желаемых целей в самой долгой войне в своей истории, а Биби своих – достиг:
война продолжается – и он продолжает находиться у власти. Так что будет и дальше продолжать ее, сколько сможет, она для него – стабильность. Это его главный приоритет, а свои приоритеты он умеет отстаивать. Возможно, это единственное, что он умеет как государственный лидер и премьер-министр. Зато – в совершенстве.
Но было бы несправедливым винить в этом безобразии только политическое руководство. В демократическом государстве политики делают лишь то, что позволяют им избиратели, пафосно выражаясь – народ. Если обобщать – мы. Это мы так голосуем, исключительно сердцем – напрочь отключая голову. И сами же за это расплачиваемся – втридорога, ибо собственная глупость очень дорого стоит.
Я говорю «мы», потому что принадлежу к народу Израиля и плачу наравне со всеми. Хотя лично моя совесть в этом смысле чиста. За Биби и всех, на ком держится его власть, давно не голосую и в меру своих малых сил пытаюсь разъяснить, почему этого делать нельзя.
Вот, например, в разгар предвыборной кампании 2022 года я написал статью , где приводил аргументы в пользу одного несложного утверждения.
При всем многообразии претендентов на голос израильского избирателя, есть обстоятельство, облегчающее его выбор. Совершенно ясно и жизнью доказано, за кого, по крайней мере, ни в коем случае нельзя голосовать: за Биньямина Нетаниягу. Просто потому, что этот блестящий оратор и ловкий политик всей своей деятельностью на этом посту уже доказал, что он очень плохой премьер-министр. Нет сферы, в которой бы Биби не провалился с треском, — от экономики до безопасности, включая социальную стратегию. Поэтому по поводу любых претендентов на высший государственный пост можно гадать, какими они будут, а с ним — все ясно: никудышный и опасный для страны.
Я, конечно, огреб тогда по полной от возмущенных приверженцев секты свидетелей Нетаниягу. Кем только меня не честили – и дураком, и леваком, и продажным писакой, разумеется. (Бибисты, со свойственной им логикой, убеждены, что не любить их кумира и его ближний круг — вроде Мири Регев, Дуду Амсалема, Тали Готлиб, Май Голан и прочего полит-цирка — можно только за деньги.) И, понятно, как принято в дискуссии с ревнителями непогрешимого, ни один из моих аргументов опровергнут не был – они обсуждали только меня – в основном, проклятиями.
Разумеется, ни эта статья, ни тысячи других, предупреждающих от неразумного и опасного выбора, никак не повлияли на израильского избирателя. Он голосовал, как привык, — Биби опять стал премьером. И произошло то, что должно было произойти с таким нашим выбором.
Только сейчас, давая ссылку, я заметил, что та моя предупреждающая статья была опубликована… 7 октября. Правда, 2022 года. До момента истины оставался ровно год. Но он все равно наступил.
Владимир Бейдер