Хочу отметить несколько моментов по поводу гибели президента Ирана.
Действительно, президент лишь второй человек в иерархии режима Исламской республики, и разрыв между ним и первым лицом очень большой. На вершине пирамиды находится верховный лидер, рахбар, и ему подчиняются все силовики, а также органы, которые имеют более высокие полномочия, чем, скажем, парламент — Совет по целесообразности, Совет стражей конституции. Ассамблея экспертов стоит немного в стороне, но и президенту она не подчиняется. Так что вместо одного президента придет другой, и с этой точки зрения ничего не изменится.
Но нужно учитывать текущее время. Первое — рахбар, Али Хаменеи, не стареет душой, но телу уже 85 лет. Второе — президент формально избирается на один четырехлетний срок, но, по сути, на два, и еще ни один не приходил только на четырехлетний срок, то есть, реально президента выбирают на восемь лет. Из этого следует третье — при Раиси, выбранном в 2021 году, пост рахбара, скорее всего, стал бы вакантным. И четвертое — сам Хаменеи пересел в кресло рахбара как раз из президентского. Таким образом, можно заключить, что с поста президента бороться за место верховного лидера легче, чем с других позиций. В пользу того, что Раиси метил в преемники, говорит то, что Хаменеи его продвигал, и то, что он отчаянно добивался признания себя аятоллой, без чего рахбаром ему не быть.
Еще один момент. Многие комментаторы говорят, что внутри Ирана идет острая борьба за власть межу несколькими группировками, и одна из них как бы ксировская, то есть, силовая. На самом деле, конечно, любой кандидат в преемники должен иметь хорошие связи, в том числе, и с КСИР, так что это не противостояние КСИР против не-КСИР, а схватка разных кланов, каждый из которых имеет связи с теми или иными генералами. Раиси, кстати, больше имел связей с судебно-правовой системой, чем с ксировцами, но зато погибший вместе с ним Абдоллахиан как раз был тесно связан с тоже уже покойным генералом КСИР Касемом Сулеймани и его кликой, так что своя поддержка старших ксировцев у Раиси тоже была.
С учетом вышесказанного, нам стоит присмотреться к тем, кого зарегистрируют кандидатами в президенты, а потом и к тому, кто выиграет эти выборы, потому что, скорее всего, именно ему предстоит провожать нынешнего рахбара в последний путь. Кстати, действующая Ассамблея экспертов избрана была тоже в этом году и тоже на восемь лет, а этот орган и должен будет выбирать рахбара. То есть, все окончательно займут стартовые позиции и будут ждать сигнала к забегу.
Итак, если президентом станет богослов, как были все президенты, кроме Ахмадинеджада, то он, скорее всего, метит в следующие рахбары. Если же это внезапно окажется какой-нибудь Мухаммед Бакер Калибаф, нынешний спикер парламента, или генерал Мохсен Резаи, экс-глава КСИР, то можно будет констатировать, что верх одерживает группировка, которая попытается сделать следующего рахбара своей ширмой — в известной степени, конечно. В обоих вариантах есть немало подвариантов, например, выход на первые роли сына Хаменеи будет означать возвращение к наследственной власти, что может быть воспринято в штыки очень многими его соперниками внутри правящих кругов и спровоцирует взрыв в стране.
И, да, конечно, серьезных перемен внешней и внутренней политики после президентских выборов ожидать не приходится. Тем не менее, резкое усиление КСИР может приблизить крах режима. Генералы разбираются в социально-экономических вопросах еще хуже, чем аятоллы.
Михаэль Бородкин,
OrientalExpres